Дачные расследования [антология] - Галина Владимировна Романова

Проплакав неделю за закрытой дверью своей спальни, Кира пришла тогда к неутешительному выводу, что тетку-зловредину все же надо иногда слушать. И Кире следовало рубить сук по себе. Она всего лишь пару месяцев считала себя красавицей, поверив сладким речам Олега, а как потом было больно! Почти год болела душа.

Хорошо, что Виталик оказался несимпатичным. И немногословным. Очень хорошо. Может, у них и выйдет не мешать друг другу.

С оглашения завещания прошло три недели. Сладкий жаркий май сменился неожиданно прохладным июнем. По утрам в первых числах даже морозило, и идеально подстриженная трава в теткином саду покрывалась белым инеем. А некоторые цветы, поторопившиеся распуститься, роняли побитые холодом лепестки.

— Вишни не будет, — сообщил Виталик.

Они взялись завтракать вместе. Она попросила. И не потому, что он готовил, — очень тошно было сидеть на огромной кухне одной. Одиночество рождало рой недобрых мыслей в адрес покойной тетки. Да и в свой собственный тоже.

Она ни на что не годилась! Первый лист книги оставался белоснежным. Нет, в самом верху она напечатала свои имя и фамилию — Кира Воробьева. Ниже кавычки, три точки, кавычки закрыла. Еще ниже написала — «глава», поставила цифру «один». И все! На этом творческий процесс приостановился.

Она не знала, о чем писать, — вот! Ее детские заметки, когда-то приводившие тетку в дикий восторг, никуда не годились. Они даже ни под один жанр не подпадали. Она их называла теперь «записками одуревшей от жары и летних занятий с репетиторами девочки». Той девочки давно нет. Есть взрослая девушка, чей возраст предательски крался к тридцатке. Девушка никого не любила и почти ничего не знала о чувствах. Нет, предательство в ее жизни случилось — с Олегом. Но то было не очень серьезно. Юношески восторженно и только.

А вот настоящего, сильного, великого чувства она не испытывала никогда. О чем писать? О том, чего не знала? Нет. Так нельзя.

О природе и погоде? Там все тоже повторяется. Цикл за циклом: весна, лето, осень, зима. И вода в озере всегда одинаковая — мутная, тяжелая, неподвижная. О сплетнях, подслушанных в магазине пару дней назад? Так кому интересно читать о покушении на кражу со взломом? Кражи-то не случилось, сработала сигнализация. И воришек соседка заметила. Пара ребят в балаклавах.

— И ведь не узнать их в этих масках! — испуганно таращила глаза та самая женщина, чей разговор Кира подслушала, лениво слоняясь между стеллажами с товарами. — Знать бы, кто это!

— В чем были одеты? — зачем-то встряла в разговор Кира, хватая с полки самую большую пачку чипсов.

— В одежде, в чем же еще! — возмутилась женщина. — Не голые же бежали, когда сигнализация завизжала, и я следом!

— Так в чем были неголые? — настырничала Кира, прямо там вскрывая упаковку и принимаясь закидывать чипсы в рот. — Можете точно вспомнить? Это же важно. По одежде можно узнать, если только они не были в одинаковых черных комбинезонах.

— В шортах они были. Один в джинсовых длинных, — подумав, проговорила женщина. — Второй… А вот второй в коротких, красных, ноги гладкие. Стройные, как у девушки.

— Может, это девушка и была? — предположила Кира, чем повергла рассказчицу в глубокий ступор.

— Девушка? — ахнула та, прикладывая обе ладошки к груди. — А вот вы сказали, и я поняла, что да — вторая девушка. Ноги не мужские. И еще футболки у них были одинаковые с надписями. Как же это я забыла! Вы молодец, Кира. Надо бежать к Степанычу, а то он успокоился: кражи не случилось, и ладно. А если снова куда-нибудь полезут?

То, что женщина знала, как ее зовут, Киру не удивило. Многие помнили племянницу Евдокии Михайловны еще по летним каникулам. И знали, кто унаследовал ее дом.

Со Степанычем Кира была лично знакома. Тот любил заходить к тетке в гости, якобы на чай. Среднего роста, кривоногий, с совершенно плоским животом, который не менял своей формы даже после щедрого теткиного угощения. А угощать Степаныча она любила. И тот любил угощаться, а еще засиживаться допоздна. У одной ли Евдокии Михайловны засиживался участковый, Кире было неведомо. И неинтересно. Ни тогда, ни теперь…

Расплатившись за съеденную наполовину пачку чипсов, она ушла домой. Поднялась на второй этаж в свой кабинет, устроенный теткой так, как она много лет мечтала. И снова просидела полдня, уставившись в чистый лист…

— Прости, что ты сказал? — встряхнулась она за завтраком от нехороших, темных мыслей.

— Вишни не будет в этом году, — повторил Виталик. — Сегодня особенно жестко шарахнуло морозом. Хорошо, я предусмотрительно окурил сад.

— Что сделал? — вытаращилась Кира.

— В четыре утра встал и окурил сад специальным средством, помогающим при весенних заморозках, — пояснил он, не меняя интонации и выражения лица.

— Уже лето, — поправила она его со злостью.

— И летом бывают заморозки. Они особенно страшны. И все плодовые, где уже появилась завязь…

— О боже! — взвыла Кира, швырнула чайную ложечку на стол, вскочила и направилась к выходу с кухни, бормоча на ходу: — Я этого не вынесу ни два, ни пять, ни десять лет! Я с ума тут сойду! Какая книга?! О чем?! О побитых морозом завязях? Хороша история!

— Мужика убили, — прилетело ей в спину.

Тон при этом не поменялся. Виталик как про побитые морозом завязи плодово-ягодных культур сказал, так и про убитого мужика сообщил.

— Что?! — споткнулась Кира на пороге и медленно повернулась. — Какого мужика?

— Того, которого пытались ограбить. Не вышло, его и убили.

Виталик сидел за столом и без остановки таскал из вазочки вишневый конфитюр — тетка наготовила лет на пять вперед. Он всем на свете яствам предпочитал его. Без хлеба или булочек, ел ложками. Граммов по триста за утро уничтожал. И чая литр.

— Как так? Не понимаю!

Кира вернулась за стол. Села на свое место и тут же вырвала у него из рук ложку, швырнув в граненый стакан Виталика. Он из него любил чай пить — из стакана в подстаканнике.

— Рассказывай! — потребовала она, проигнорировав его обиженный взгляд.

— А что рассказывать? Я утром пошел за хлебом в пекарню. Ты же любишь булки с маком на завтрак…

Да, она любила. С детства! Витые маленькие булочки размером с ее кулачок. С маково-масляной начинкой и сахарной посыпкой. И таких больше нигде не выпекали. Только в этом дачном поселке, в пекарне Саврасовых. Основали свое дело они очень давно и исправно снабжали капризных